Репортаж портала "Православие и мир" с конференции "Современная библеистика и Предание Церкви", одной из главных тем которой была переводы Библии. Переводам Священного Писания были посвящены основные доклады первого дня — митрополита Волоколамского Илариона, председателя Синодальной библейско-богословской комиссии, митрополита Бориспольского и Броварского Антония, архиепископа Католической церкви Винченцо Палья.

Митрополит Иларион обратил внимание на то, что сама Благая Весть дана нам в переводе: «Именно в греческом переводе, а не на родном языке Иисуса Христа, дошли до нас Его слова, притчи и проповеди». Существовал ли семитский оригинал, неизвестно, но это и неважно — до нас он в любом случае не дошел. «С самого начала христианской истории внимание Церкви было обращено на Весть, на проповедь, на миссию, а не на фиксированный текст на конкретном „священном" языке, — продолжает митрополит Иларион. — ... Для раввинистического иудаизма Библия как священный текст не переводима: перевод или переложение могут лишь приблизить к пониманию единственно верного текста, каковым является для иудея еврейский масоретский текст».

Кумранские рукописи доказывают, что это не так: расхождения между еврейским и греческим текстами существовали и раньше, а в некоторых местах именно Масоретский текст сохранил мессианские указания там, где они отсутствуют в Септуагинте. «Так, ветхозаветная цитата в евангелии от Матфея 12:18 в точности соответствует еврейскому масоретскому тексту Исайи 42:1 („Се, Отрок Мой, Которого Я избрал, Возлюбленный Мой, Которому благоволит душа Моя"). Текст Септуагинты здесь совсем другой, совсем не мессианский („Иаков, Отрок Мой, Я приму его, Израиль, Избранный Мой, прияла его душа Моя")».

Впрочем, на сохранение духа в Масоретском тексте указывал еще святитель Феофан Затворник, и его мнение не было исключением — святитель Филарет Московский, под чьим руководством шла работа над Синодальным переводом Библии, нисколько не запрещал использовать Масоретскую Библию.

С другой стороны, в Славянскую Библию вошла неизвестная переводчикам Септуагинты 3 книга Ездры — перевод осуществлен с латинской Вульгаты.

Политические переводы на украинский язык

Митрополит Бориспольский и Броварский Антоний рассматривает во многом трагическую историю перевода Священного Писания на украинский язык: до 1905 года официальный церковный перевод Нового Завета, да и вообще духовной литературы на малороссийский язык был запрещен. Никакого богословского обоснования у этого запрета не было. Просто считалось, что самостоятельного малороссийского языка в принципе не существует, а перевод на простонародный язык «низшей сферы малоросской» попросту вреден.

В конечном итоге, чистая политика: «Как сторонники, так и противники украинского перевода Библии смотрели на этот проект, прежде всего, как на культурно-национальную или даже политическую акцию. Перспектива появления Библии на украинском языке означала полную легитимацию украинского языка как самостоятельного, отличного от других славянских языков. А это, естественно, должно было повлечь за собой признание самостоятельности украинской нации».

Tradduttore — traditore?*

В каком-то смысле это бесстрашие по отношению к возможным ошибкам перевода — сущностная характеристика православного отношения к Библии и богодухновенности в целом. «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3:8) — дышит Он и в Слове Божьем, на каком бы языке оно не передавалось. Необходимости в тщательности и аккуратности при переводе это не отменяет. Митрополит Иларион, высоко оценивая авторские переводы еп. Порфирия (Успенского), В. А. Жуковского, А. С. Хомякова, К. П. Победоносцева, С. С. Аверинцева и др., крайне критически отозвался о переводе В. Н. Кузнецовой, выпущенном Российским Библейским обществом, тенденциозных gender-neutral и феминистических переводах, искажающих смысл Писания в пользу новомодных тенденций равенства полов, и т. д. Но принципиально слово Божье свято само по себе, и дорогу к сердцу верующего найдет, невзирая на погрешности в переводе.

Доказательства тому были приведены (явно невольно) в двух докладах на секции «Экзегеза Библии в церковной традиции».

В докладе А. Р. Фокина (Общецерковная аспирантура и докторантура, Институт философии РАН) «Исход 3:14 в латинской экзегетической традиции» речь шла об имени Божьем: «Я есмь Сущий». Латинский перевод этого выражения осуществлялся, по утверждению докладчика, с греческого языка, но оказался точнее: ego sum qui sum ближе к оригинальному [Ehje ashar ehje] , чем греческое εγώ ειμι ο ών.

Ревизия Писания или глас Божий?

Не менее интересно второе свидетельство — в докладе А. Е. Петрова «Комментарий Феодора, епископа Мопсуэстийского, на книгу пророка Ионы» рассматриваются стихи из книги пророка Ионы (1:4–5):

«Но Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря, и корабль готов был разбиться.

И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее; Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул».

Еврейский текст представляет возможность трактовать повествование нелинейно: началась буря, а в это время Иона крепко спал во внутренности корабля. Перевод Семидесяти, как и Вульгата, ясно утверждает, что Иона ушел спать после начала бури. Что выглядит либо несколько нелепо (нелеп человек, уходящий спать, когда корабль, на котором он плывет, тонет) — а это может свидетельствовать о пародийном характере всей книги,-либо как признак внутреннего изнеможения пророка, либо как признак его самоуверенности.

Среди отцов Церкви и исследователей Писания есть сторонники как одной версии, так и двух других. Но Феодор Мопсуэстийский идет совершенно другим путем. Он, имея перед собой только тексты Вульгаты и Септуагинты, тем не менее, утверждает, что события описаны нелинейно. Сам толкователь объясняет это следующим образом: «Было бы смешно, если после того, как случилось такое волнение и спасение всех оказалось в опасности, сам он предался бы сну: но совершил это, сразу же взойдя на корабль», но объяснение выглядит натянутым. Ведь получается, что Феодор признается в ревизии священного текста.

Счастье соавтора

Напомню прекрасно известный сюжет: житие Симеона Богоприимца. Церковное предание сохранило о нем память как об одном из семидесяти толковников, переводчиков Септуагинты. Встретив слова «Дева во чреве приимет», он заколебался — и получил обещание от Господа, что увидит это чудо своими глазами.

Читая жития, относящиеся к глубокой древности, сложно восстановить историческую картину. Но есть непреложный факт: еврейское слово «альма», стоящее в Масоретском тексте (и этот фрагмент явно не подвергался исправлению в христианскую эпоху — по крайней мере, в рукописях Мертвого моря используется именно слово «альма»), совсем не обязательно указывает на девство. Тем не менее, переводчик использовал слово «παρθενε», т. е. «Дева».

И оказался прав.

Исторических причин такого решения мы не узнаем никогда. Поменяло ли слово «альма» значение? Или на момент работы над переводом существовало толкование (иудейская традиция предполагает обязательное наличие толкований на каждый стих Писания) о девстве Матери Мессии, и этот стих уже понимался однозначно как мессианский? Или переводчик хотел подчеркнуть характер чудесного знамения? Или, в конце концов, все было именно так, как описано в предании о Симеоне Богоприимце — Господь послал к переводчику ангела засвидетельствовать, что перевод должен быть именно такой?

Судя по всему, это совершенно неважно. Важно, что, во-первых, Господь благословляет перевод Его слова, а во-вторых, работая с текстом Писания — в качестве переводчика ли, комментатора ли, историка или филолога — человек вступает на территорию Богооткровения, то есть чуда, которое определяется как непосредственное вмешательство Бога в естественный ход вещей.

Как обычно, Господь вмешивается в естественный ход вещей — нормальной работы над текстом -ради того, чтобы помочь человеку обрести Смысл. В конечном итоге, Библия — это одно из средств Спасения. Спасения через Логос, то есть Смысл.

Православие и мир